Интервью Александром Хохловым: «Ждём олигарха?»

Александр Викторович Хохлов — инженер-конструктор космического приборостроения (ЦНИИ РТК), популяризатор космонавтики, с 2002 по 2010 г. работал в Ракетно-космической корпорации «Энергия» им. C.П. Королёва, внештатный корреспондент журнала «Новости космонавтики».

Предложения группы энтузиастов пилотируемой космонавтики стал хитом платформы по поиску коллективного финансирования инновационных проектов.

В рамках краудфандингового сервиса проект пилотируемой миссии по облету Венеры и Марса уже собрал более 400 тыс. рублей из 300 тыс., необходимых авторам для первого этапа работы.

Однако это лишь робкое начало: несмотря на сравнительно скромные запросы и планы, реализация такой миссии потребует сумм, исчисляющихся миллиардами долларов. О том, где авторы проекта планируют найти недостающие деньги — и почему реализация его возможна именно силами энтузиастов — мы поговорили с организатором и главным вдохновителем проекта, инженером космической техники, сотрудником петербургского Центрального научно-исследовательского и опытно-конструкторского института робототехники и технической кибернетики Александром Хохловым.

11

— Александр, почему вообще возникла необходимость в организации такого масштабного космического предприятия силами «частников»?

За те 25 лет, которые прошли с момента последнего российского межпланетного полета, в космической отрасли произошли существенные, можно сказать, революционные изменения. Те предприятия, которые раньше занимались целеполаганием, проявляли инициативу, делать этого уже не могут. Во времена Сергея Павловича Королева и после существовали организации, между которыми разворачивалась конкуренция: выдвигались проекты разной степени амбициозности, которые рассматривались на уровне правительства и боролись за воплощение. Инициатив было много — но сейчас целеполагание в отрасли оказалось в глубоком кризисе.

Хорошей иллюстрацией тому служат ежегодные Королёвские чтения, проходящие в МГТУ имени Баумана. Все последние годы на них представляются одни и те же проекты, зачастую прямо заимствованные из прежних, ещё советских времен, и требующие огромных средств и многих лет на воплощение. При этом правительство страны явно не торопится вкладываться в такие сверхсложные циклопические задумки, для которых нам не хватает ни финансов, ни элементной базы, ни кадров. Фактически, России остается в лучшем случае место «космического извозчика», а широких, вдохновляющих отечественных проектов мы не видели уже много лет.

21Отсюда и появилась задумка разработки большой, амбициозной миссии, которая при этом была бы реализуема с имеющимися технологиями и на промежутке максимум в 10 лет. Проект, который заинтересовал бы и людей, и бизнес, поставив цель, которую государство и соответствующие предприятия ставить не готовы.

— Однако ваш проект предполагает активное участие западных партнеров, у которых с целеполаганием всё обстоит заметно лучше — можно вспомнить хотя бы планы NASA по организации пилотируемых полётов к астероиду, а затем и на Марс. Вы считаете, западные страны действительно пойдут на сотрудничество в рамках проекта, который грозит составить конкуренцию им самим?

Тут стоит различать две важные вещи, два кита, на которых покоится вся космонавтика на Западе: государственные планы и финансирование, с одной стороны, и космическую промышленность — с другой. NASA и ESA устроены так, что бюджет свой они могут распределять между предприятиями, готовыми взяться за выполнение их заказов — такими как американские Boeing и Lockheed Martin, или европейский концерн Thales Aleina Aerospace. При этом предприятия могут с тем же успехом принимать заказы и от других партнеров и стран. NASA может заказать какой–то аппарат у Boeing, те — заказать его модуль в Thales Aleina, и так далее. Так разрабатывался и европейский грузовой корабль ATV, созданный в Thales Aleina по заказу ESA, в рамках участия агентства в программе МКС.

Сегодня планы ESA и NASA расписаны далеко вперёд, уже определены почти все проекты до 2030 г. и даже дальше. Однако космическая промышленность западных стран загружена далеко не максимально, и они всегда рады новым — любым — заказам. Два модуля на базе ATV, которые нам понадобятся, явно не вступят в противоречие ни с поручениями ESA, ни с другими заданиями, реализуемыми компанией Thales Aleina. Иначе говоря, нам понадобится участие не государственных агентств Запада, а их космической промышленности, которая, уверен, с удовольствием примет заказ, обещающий хорошее финансирование.

К сожалению, когда мы стали планировать модули будущего пилотируемого корабля, стало очевидным, что с этим у отечественной промышленности возникают серьёзные проблемы. Речь и о качестве продукции, и об объективной загруженности предприятий — таких как РКК «Энергия» и Центр имени Хруничева — на ближайшее десятилетие. Именно это и стимулировало нашу задумку заказать отдельные модули корабля в Италии, в Thales Aleina, на базе их «грузовика» ATV. Итальянцы делают быстро, качественно — на их счету не только ATV, но и некоторые действующие модули МКС.

При этом ракеты–носители планируется использовать российские, разгонные блоки и управление, космодромы и общая интеграция, частично сам корабль — всё это тоже наше. Вклад Европы будет составлять лишь небольшую часть — два жилых модуля на базе ATV, электроника и обзорный модуль, похожий на модуль МКС Cupola.

— И всё–таки, о финансировании: по предварительным расчётам вашей команды, проект потребует нескольких миллиардов долларов. Несмотря на громкий успех кампании на Boomstarter, собрать такую сумму простым краудфандингом нереалистично. На что же вы надеетесь?

Если говорить точнее, сумма, которую мы прикинули, составляет 5 млрд долларов. Она складывается, в первую очередь, из затрат на проектирование, производство и закупку всего необходимого, включая модифицированные корабли ATV и ракеты-носители, и лишь на последнем шаге — собственно запуск и поддержку миссии. И эта сумма совсем невелика.

Достаточно взглянуть на списки Forbes, где фигурируют больше 20–ти российских бизнесменов, состояние которых исчисляется не одним десятком миллиардов долларов. И если кто–нибудь из них пожертвует всего четвертью своего состояния не на футбольные клубы и яхты, он войдет в историю человечества, как вошли знаменитые покровители науки — от Леланда Стэнфорда до Илона Маска.

Необходимая нам сумма, на самом деле, не так велика. Впервые такой проект мы представили на студенческом конкурсе, который проводил известный миллионер и космический турист Деннис Тито. По условиям требовалось максимально использовать существующие технологии, носители и корабли, блоки и решения с тем, чтобы максимально снизить стоимость миссии — ведь сегодня цена проектирования и отработки может заметно превышать стоимость собственно их производства.

Можно вспомнить и пример ОАЭ, руководство которых недавно объявило о программе по собственной разработке и запуску аппарата на орбиту Марса. Вся эта задача, начиная от создания наземной инфраструктуры и проектных институтов, оценена в те же 5 млрд долларов — и это всего–навсего один автоматический спутник. У нас же вся необходимая инфраструктура уже имеется. Есть ИМПБ и ИКИ РАН, где умеют делать аппаратуру для космических экспериментов, есть Центр имени Хруничева с его разгонными блоками и ракетами, есть огромный опыт по пилотируемым кораблям у РКК «Энергия», есть космодромы — всё это позволяет сильно экономить на нашей национальной миссии. Поэтому за те же деньги, что и у арабов, мы можем не просто запустить очередной спутник, а совершить эпохальный пилотируемый полёт.

— Опишите, пожалуйста, схему планируемой миссии в общих чертах. На чем и когда, кто и куда должен отправиться?

Аванпроект пока не готов, однако в общих чертах план будущей миссии уже определён. Тут мы не придумали ничего принципиально нового: облётные траектории полетов к соседним планетам были известны — и кое–где использовались — уже много десятилетий назад. Профессионалы легко считают такие траектории к Марсу и Венере, находят подходящие для полетов окна. Ближайшее из них откроется в 2018 г. — к этой дате мы явно не успеваем, поэтому выбрали следующую дату, 2021–й.

Однако тут мы подстраховались: на случай, если мы не успеем к нужному сроку, миссия будет сокращена и вместо полёта вокруг Венеры, а затем Марса, ограничится одной Венерой. Мы такой вариант заранее просчитаем и будем готовы к такому уменьшению масштабов: стартовые окна, удобные для облета Венеры, открываются намного чаще, чем для Марса, и такой проект будет ещё дешевле. Но пока что ключевые даты — это старт, намеченный на конец 2021 г., и возвращение миссии в 2023–м. Весь полет займет около 600 дней.

По плану, лететь будет экипаж из двух человек: такой состав, с одной стороны, позволяет обойтись достаточно экономными средствами, а с другой — намного надежнее, чем отправка одного космонавта. Кроме того, они смогут проводить медицинские исследования, изучая реакцию организмов друг друга на столь долгий и далекий космический перелёт.

Вообще, одна из основных целей нашей миссии — доказать, что межпланетное пространство достаточно безопасно, что люди способны летать в длительные миссии не только на околоземной орбите. Поэтому основные эксперименты, которые мы планируем, будут посвящены биологии и медицине далеких и долгих космических перелётов.

Подходящими носителями для старта с Земли могут послужить наши ракеты «Протон» или, возможно, «Ангара», стартующие с Байконура или с космодрома Восточный — тут все зависит от возможностей нашей промышленности и космической отрасли в целом.

Сам корабль будет состоять из трех модулей — двух обитаемых, которые мы, как уже говорилось, планируем получить на основе ATV, и одного посадочного, на основе спускаемого аппарата корабля «Союз». Для возвращения из такой далекой миссии посадочный модуль придется доработать. В частности, мы планируем использовать двигатели не на экологически безопасной перекиси водорода, которая слишком нестойка и просто распадется за такой длительный перелет, а на гидразине. Понадобится также усилить и термозащиту модуля, включая усиление теплового щита.

Вся эта конструкция будет выводиться на орбиту по отдельности и уже после того, как она соберется в целый корабль, на него прибудут космонавты. Для этого у нас планируется еще один небольшой модуль, включающий стыковочный узел и обзорный купол, через который космонавты смогут фотографировать или просто любоваться звездами в полете.

Кроме того, на борту понадобятся два разгонных блока, которые помогут кораблю оторваться от притяжения Земли и перейти на траекторию полёта к Венере. По мере завершения работы разгонные блоки отстыкуются, и корабль будет двигаться лишь по заранее намеченной траектории, под действием гравитации Солнца и его планет. На нем останутся лишь двигатели, необходимые для корректировки курса и ориентации, с минимумом топлива.

Такой прием давно и широко используется при полётах межпланетных автоматических станций: баллистики рассчитывают траектории, позволяющие таким зондам ускоряться в гравитационном поле Марса, Венеры и Юпитера. И он, кстати, тоже служит серьёзному удешевлению миссии в целом.

Мы не ставим перед собой задачи затормозить и совершить посадку на Марсе, после чего снова разогнаться для обратного пути. Соответственно, у нас нет необходимости в дополнительных двигателях и в больших объёмах топлива на борту. Мы используем естественные силы гравитации Венеры, а затем Марса — и, обогнув их, направляемся в обратную сторону, как камень, запущенный из пращи.

— Но как быть с техническими, технологическими, медицинскими проблемами такого далекого и длинного космического полета? Ведь многие из них объективно не решены до сих пор…

На мой взгляд, они не решены лишь потому, что поисками решения занимаются недостаточно активно. Да, технические проблемы есть, но работу над ними надо финансировать, а главное — надо вести.

Вспомним урок истории: на заре пилотируемой космонавтики многие космонавты с трудом соглашались на долгие полёты, поскольку имелись сведения о том, что за это время в организме наступают серьезные и неприятные изменения. В отсутствие гравитации атрофируется мускулатура, в том числе и сердечная, что может привести даже к серии микроинфарктов. Одно время казалось, что длительные полеты вообще «не для людей». Однако полёты были продолжены, и вскоре оказалось, что достаточно поставить на борту корабля (станции) специальные тренажеры, ввести регулярные занятия — и эти проблемы удалось снять, а рекорд продолжительности пребывания человека в космосе сегодня намного превышает год.

Сегодня из таких проблем вспоминают, прежде всего, радиацию. Действительно, и мы на Земле, и космонавты на околоземной орбите остаемся в пределах влияния магнитного поля планеты, защищающего нас от львиной доли опасного излучения. Космонавты, которые отправятся к Венере и Марсу, этой защиты будут лишены, что создает большие опасения за их состояние и здоровье.

Однако стоит вспомнить, что в ходе полёта марсохода Curiosity до того же Марса на борту космического аппарата устанавливались датчики, которые показали, что, хотя уровень радиации и повышен, он не превышает критических границ. В худшем случае такое облучение грозит повышением риска развития онкологических заболеваний — но никак не быстрой смертью.

Кроме того, наш проект предусматривает создание на корабле радиационного убежища, в котором космонавты смогут укрываться в случае опасности. В нем они будут проводить вообще большую часть своего времени, в том числе и спать, — под многослойной защитой, которая включит не только специальные покрытия, но и просто имеющиеся на борту материалы и грузы, включая ёмкости с водой, которая неплохо задерживает некоторые виды заряженных частиц. Для этого будет продумана специальная компоновка грузов и топлива на борту корабля.

И обязательно перед полётом мы проведем тестовую миссию с облётом автоматического аппарата вокруг Луны. Это позволит проверить все системы и испытать спускаемый аппарат для посадки на Землю со второй космической скоростью.

Разумеется, отправиться в такой небывалый полет к Венере, а потом и к Марсу — это определенный, и довольно заметный, риск для космонавтов, сравнимый с рисками первых полетов к Луне. Но определенный риск всегда сопровождает эту профессию — как сопровождает и отдача: польза человечеству, польза науке, возможность войти в историю, в конце концов…

31

— Насколько вы сами верите в реализацию этого проекта?

Будем честными — не очень: думаю, шансов на это у нас не больше 10%. Но шансы всё–таки есть, а значит, мы должны хотя бы попытаться их использовать. А если нам не удастся решить какие–то технические проблемы, в том числе и с радиацией, мы всегда можем переключиться на «урезанную», более короткую и безопасную версию, с облётом одной только Венеры.

В конце концов, одна из важных задач этого проекта — задача образовательная. Мы хотим создать важный задел на будущее, дать следующим поколениям детально расписанный проект, который может послужить им своего рода комплексным учебником для организации полноценных пилотируемых перелётов к соседним планетам. Ведь такого проекта до сих пор нет, хотя такие программы просчитывались и в США, и в СССР.

С другой стороны, определенные надежды нам дает именно «негосударственная природа» нашего проекта. Сегодня, после больше чем полувека работы космической отрасли, после появления многочисленных инструкций и стандартов деятельность эта крайне забюрократизирована. Существует даже шутка, что если б сейчас понадобилось отправить в полёт Юрия Гагарина, такой рискованный старт организовать бы не получилось: организаторы и конструкторы просто не пробились бы сквозь все бюрократические преграды.

Мы от этих трудностей во многом избавлены: по–моему, в качестве государственного такой проект, как наш, невозможен сегодня ни в России, ни в США, ни где бы то ни было. Он может осуществиться разве что в рамках частно–государственного партнерства, в рамках совместной работы профессионалов и простых энтузиастов.

— К энтузиастам обращена, видимо, и ваша кампания по сбору средств на платформе Boomstarter. Вообще, какие цели вы преследовали, организуя её?

Целей тут было несколько. Во–первых, мы стремились привлечь внимание, рассказать широкой публике о своих планах. Надо сказать, что это вполне удалось: финансовую поддержку нам оказали несколько сотен человек, а прочитали о проекте — тысячи.

Собственно о финансировании тут речи пока что не идёт: нам нужна некоторая известность, плюс финансовые ресурсы для первых шагов работы над аванпроектом. И это была вторая задача. Получив эти средства, мы можем финансировать первые работы — скажем, по моделированию действия космической радиации, по проработке компоновки корабля, оценке необходимых запасов жизненных ресурсов и других аспектов полёта.

В идеале, на следующем этапе у нас будет готовый проект, плюс полный комплект качественных презентационных материалов к нему, включая 3D–модели, эффектные визуализации и видеоролики — то, чего так не хватает предприятиям российской космической отрасли.

Остается лишь надеяться, что среди узнавших и заинтересовавшихся нашими идеями найдется человек, способный донести их до людей, обладающих достаточными финансовыми ресурсами. И тогда 10% превратятся в уже гораздо более весомое число — и через шесть лет мы начнем предстартовый обратный отсчёт.